Картины, большинство из которых, разумеется, в Картинной галерее на первом этаже Дворца на острове были обрамлены в одинаковые резные и золоченые рамы с королевской цифрой в картуше, были, по распространенному в XVIII веке обычаю, развешаны в виде так называемых обоев, плотно заполнявших стены. Расположенные симметрично, рядами, часто с доминирующим полотном характерного формата, они объединялись в пары, которые размещались рядом друг с другом или поочередно, написанные в виде подвесок или только аналогично составленные и одинаковых размеров.

Крупные картины вешались в верхних рядах, мелкие - в нижних[1]. Расположение произведений было подчинено требованиям декорирования интерьера, а не научному представлению в соответствии с эпохами и школами, как это было принято в королевских галереях Потсдама, Дрездена или Вены, реорганизованных во второй половине XVIII века. Поэтому концепцию организации галереи картин, принятую Станиславом Августом и Марчелло Баччарелли, следует считать традиционной, но не устаревшей - многие европейские резиденции того времени все еще представляли картины подобным образом[2]. Анджей Роттермунд отмечает, что в королевских банях была реализована концепция виллы-музея, несомненно, вдохновленная знаменитыми римскими резиденциями, хорошо известными Баччарелли, а через него и королю, такими как вилла Боргезе[3]. Природа дворца Вирсавии: частная, небольшая летняя резиденция, расположенная на лоне природы, окруженная водой, предопределила его вписывание в подобный контекст[4]. В этой вилле-музее, наполненной самыми ценными произведениями живописи, скульптуры и декоративного искусства из королевской коллекции, каждое произведение представляло собой отдельную ценность и в то же время являлось дополнением к более крупному, гармонично составленному целому. Мы не знаем, как бы развивалась монаршая концепция представления художественной коллекции в Королевских Лазенках, если бы не падение Республики, отречение от престола и отъезд Станислава Августа. В переписке короля с Баччарелли, касающейся запланированной галереи античных скульптур, мы находим зачатки мысли о Лазенках как о "современном музее"[5]. По словам Анджея Роттермунда, "мы можем (...) предположить, что король хотел, чтобы Лазенки были (...) музеем общественного характера"[6]. В нереализованных планах расширения Бани мы находим проект длинного павильона, расположенного на западной стороне, возможно, с учетом произведений искусства. Позволило бы расширение дворца и финансов короля создать музей, в котором коллекции скульптуры и живописи были бы выставлены в соответствии с современными научными принципами, и был бы он открыт для публики в будущем? Вопрос, поставленный таким образом, должен остаться без ответа. Однако несомненно, что коллекция картин, собранная Станиславом Августом в Королевских Лазенках и представленная в Картинной галерее и других интерьерах Дворца на острове, была наиболее полно спланированной и самой богатой коллекцией живописи в Республике Польша того времени.